Казалось бы, молодой госпоже совершенно нечего делать в пограничных районах, откуда за серостью окраинных пустырей и пестротой огромных помоек, где мусор ждёт утилизации, можно увидать серую стену купола со змейками труб и звёздочками тусклых фонарей узловых конструкций. Однако - куда только не приведёт любопытство на пару с пьянящим ветром свободы... Внизу, под ногами и почти иллюзорной опорой сликборда, медленно ползли тёмные массы древних дряхлых домов, целые кварталы, уже отрезанные от электросетей, водопровода и канализации; людей здесь почти нет - виной тому и короткость жизни бедноты, и нерентабельность этой недвижимости, и неуклонно сокращающаяся численность людской расы, и многое, многое другое... Впрочем, кое-где попадаются ещё светлые островки в этом море темноты. Кое-где ещё живут люди, ещё ухитряющиеся регулярными платежами не дать забыть о себе и отрезать свои дома от систем жизнеобеспечения...
Вдруг эта самая почти иллюзорная опора под ногами Тиары вздрогнула, механизм почти по-человечески чихнул, и сликборд стал падать. По счастию, какая-то тяга ещё сохранялась, посему падала доска, как опавший с дерева лист - сохраняя горизонтальность (правда, покачиваясь) и снижаясь не слишком крутой спиралью... Но не только не теряя скорости, но даже наоборот - набирая её. А что внизу, там, куда ведёт замысловатая траектория? А там домик из совсем старинных и древних, и быть бы ему дорогим, не будь он так стар: домик выполнен в старинном стиле, у него есть двускатная крыша и чердачное круглое окошко, а под ним - большое стеклянное окно, ведущее в тёмное помещение.
Стекло было самое обыкновенное и разбилось даже с готовностию. Падение не из приятных: проклятущая комната мало того, что темна, так ещё и завалена каким-то непотребных хламом. Ящики, большие коробки, а в них - такое ощущение, что мусор какой-то. Вот в одном из тех, в которые влетела невезучая летательница - стекло: гранёные стаканы и угловатые бутыли! К счастью, они, в отличие от окна, не так-то легко разбиваемы.
А в соседней коробке лежал люциферин. Изобретённый не так давно кристалл, светящийся самопроизвольно и почти сколь угодно долго. Коробка раскрылась, и из неё разноцветными потоками от сотен кристаллов хлынул ослепительный свет, от которого дом сделался похож на маяк с окном-прожектором; ну, а кроме того, очень трудно было бы не заметить шум, звон и грохот, произведённые девушкой: они раскатились по всему дому, постепенно замирая в его глубине...

Была поздняя ночь, и Мумр сладко спал. Нынче он вернулся из своего недельного похода по дальним помойкам и заброшенным домам, и вернулся с немалою добычею, усталый, но довольный; и конечно же, после такого похода хочется трёх вещей: вымыться дочиста, поесть досыта и спать потом без просыпу. Дня два. Или три. Пока опять кушать не захочется. И если первые два пункта были успешно выполнены, то с третьим вышла накладочка...
Окно на втором этаже было самым бесцеремонным образом разбито - причём чем-то большим и тяжёлым, судя по добавившемуся к звону грохоту. Это что - хулиганьё, какая-нибудь авария или кто-то незваный снова решил навестить его скромное жилище?.. Ох, только не это, нет; Мумр ещё слишком хорошо помнил прошлый визит таких же незваных гостей, который закончился для него долгим-предолгим пребыванием в больнице и токончательным установлением его длинного-предлинного диагноза. Надежд, собственно, у него было лишь две: или это ему снится, или это очередная галлюцинация...
Он сел, спустил ноги на холодный пол, зажёг один из фонариков, нахлобучил на голову шляпу и, отчего-то не решаясь включить верхний ликтрический свет и полагаясь полностью на золотое сияние люциферина в своём фонаре (который поднимал над головой повыше) вышел в коридор, потом на лестницу и стал подниматься, стараясь ступать как можно тише. Как странно и смешно он сейчас, наверное, выглядел - в белой пижаме, с как-будто-старинным фонарём в руке, в своей зелёной шляпе с рыжим пером, заспанный и встрёпанный, крадёться по собственному дому, замирая от каждого шороха... Наверху явственно слышалось какое-то движение, из-за приоткрытой двери на пол разноцветной полоской ложилось свечение ещё не использованного люциферина. Там точно кто-то был.
- Кто здесь? - позвал Эрик, не решаясь отчего-то распахнуть дверь и войти в свою мастерсую (а это была именно она). Что ни говори, а ночь - лучшее время для страха, даже если она давно уже не темнее дня. Какие только ужасы - и вполне реальные, и детско-сказочные - не успели уже примерещиться за этой дверью!.. Впрочем, он таки набрался духу, открыл дверь и вошёл, щурясь на яркий свет и отыскивая взглядом непрошенных гостей.

Ответа не последовало. Подняв повыше фонарь (хотя он стал совершенно не нужен из-за обилия света в комнате), Мумр вышел осторожно в центр помещения и огляделся ещё раз. Ступать босыми ногами по битому стеклу было неприятно и больно, а ещё холодно - с улицы притянуло противный, пахнущий дальней гарью сквозняк. Люциферин раскатился по всему полу, осветив царивший здесь беспорядок: У стен стояли старый диван и пара столов, заваленных проволоками, нитками, инструментами, всяческим мусором, служившим материалом; им же набиты были три древних дряхлых шкафа, на одном из которых - самом старом - сидела вырезанная из дерева сова, лупившая лакированные глазищи в пространство; И по всей комнате стояло множество ящиков и коробок - они выполняли ту же функцию, что и шкафы. На стенах висело несколько особо удачных фонариков, которые Мумр никому бы не продал - они темнели молча, выключенные и жалкие.
Стало тихо, только тикали часы на стене. Один из тех уже давно не имеющих смысла звуков, от которых люди никак не могут отказаться - как от шелества листвы в парках, нагнетаемого бесшумными вентиляторами... Он уже начал успокаиваться, как вдруг шум возник снова: тихий стук, стеклянный скрежет, сдавленная брань. И вон там, в том углу... Да, точно, там была человеческая тень! Мгновенно фонарщика бросило в дрожь - и он рванул обратно на лестницу, захлопнув за собой дверь, заперев её на щеколду и на всякий случай ещё привалившись спиною. И сказал громко, чтобы там точно услыхали:
- Никого нет дома!

Сквозь бешеный стук сердца лишь чудом услышал Мумр голос из-за двери. Голос был женским - и это, как ни странно, немного успокоило фонарщика. В конце-концов, если его хотят убить или ограбить (или и то, и другое), то вряд ли станут посылать молодую женщину! Хотя криминальные хроники могут дать уйму противоположных примеров, всё же...
Он несколько раз глубоко вздохнул, чтобы окончательно успокоиться, и снова отпер дверь. Открыл. Вошёл, поставив фонарь на один из больших ящиков с жестяным ломом - в нём не было необходимости при таком освещении, он лишь привносил ещё больше цвета в и без того радужный спектр, от которого болели глаза. Вот, собственно, и его гостья - вроде бы и впрямь не вооружена и не очень опасна... хотя кто может знать наверняка? Одежда на ней дорогая, это видно сразу, по самому подчёркнуто-лаконичному стилю и состоянию - про такую говорят "с иголочки". Ну, правда, это состояние сильно попортило разбитое окно.
- Что случилось? Вы кто? Как сюда попали? - последний вопрос явно был лишним - окно не оставляло никаких неясностей, а посередь комнаты валялось металлическое нечто, больше всего похожее на доску, на каких богатенькие катаются по воздуху или по воде. И эта вещь тоже, наверное, была безнадёжно испорчена. А жаль - хорошая, наверное, штука...
Вообще, весь вид ночной гостьи выдавал в ней человека очень небедного. А уж взгляд!.. Произошедшее не смогло стереть с этого лица того выражения, с которым обычно обеспеченные люди смотрят на обитателей окраин: снисходительность пополам с презрением и даже легкой брезгливостью...
Однако помощь ей явно была нужно. Многочисленные порезы на руках и лице, а еще... Странно: обычно люди ноги так не держат...
Не оставалось ничего, кроме как вытаскивать гостью из ящикового завала своими руками, усадить ее на диванчик и снова убежать вниз за словами:
- Я за аптечкой...

Аптечка ыбла на месте. Это была одна из тех немногих вещей, к которым Мумр относился, мягко говоря, трепетно, - и едва ли не самая дорогая вещь в дома. Белый пластиковый чемоданчик с красным крестом - расширенная комплектация. Шины, жгуты, шприцы, антисептики, бинты, вата. И сорок четыре препарата - для самых разных (и самых неприятных) ситуаций. Будь тут ещё полдюжины антидотов и парочка антибиотиков - получилась бы совсем как у военных. Если что-то из этого набора использовалось - Мумр немедленно, на следующий же день (или даже в этот же день) шёл в аптеку, благо все препараты были в свободной продаже, даже обезболивающее. А ещё аптечка сопровождала его в каждом походе, лёжа на дне рюкзака...
Так же поспешно он примчался обратно наверх, к своей невольной гостье. Спавший под диваном безымянный кот - он был безымянным, потому что откликался на совершенно любое имя - потянулся, покидая своё убежище, и лениво последовал за ним. Кот никогда никуда не спешил, и Мумр часто завидовал ему.
По счастию, царапин на девушке оказалось не так уж много, и все они были не очень глубоки и относительно чисты - довольно было промыть их водой из походной фляжки и обработать кожу вокруг них зелёнкой. "Интересно, богатенькая когда-нибудь видела зелёнку? Это ведь дешёвый препарат, в Центре больше любят прозрачные растворы на спирту, йод и бриллиантовая зелень у них даже не продаётся." Сам юноша, наоборот, очень любил и то, и другое - и за едкость, не масированную, как в дорогих антисептиках, и за цвет. А название то какое - бриллиантовый зелёный!.. грошёвая скляночка, а чувствуешь себя обладателем настоящего сокровища.
А вот с ногой вышло сложнее. Три таблетки обезболивающего действовали далеко не сразу - а что вы хотели, не новокаин же; и выправить конечность в надлежащее положение у него так и не вышло - ноги у девушки были сильные, и мыщци прямо окаменели от боли. Пришлось накладывать временную шину на не до конца выпрямленную ножку - надетая, как резиновый чулок, после того, как был выдернут клапан, она зашипела, стремительно надуваясь, и буквально через минуту голень и колено оказались в жёстких надувных тисках. Шину ему, похоже, подсунули детскую, хотя и взрослого размера - на ней были нарисованы зайчики, имеющие к настоящим весьма посредственное отношение.
- Я вызову "Скорую", - сказал он, вставая; почему-то смотреть в глаза гостье было страшно, и он старательно смотрел себе под ноги. - Только нашу подстанцию о том году закрыли, и ехать будут полночи, потому что из Центра. Если вообще приедут.

Надо же, а гостья видала на своём веку шестиногих и зубастых обитателей канализации...  Городская легенда гласила, что раньше эти чудовища (тогда ещё зелёные и о четырёх лапах) обитали исключительно в зоосаду и никому и в голову не приходило, что они смогут выжить под куполом. Популяция в зоосаду действительно вскорости вымерла, а вот несколько детёнышей, выпущенных каким-то безумным шутником в сточную систему и счастливо избегавших систем очистки, дали начало весьма успешному роду чудовищ. Правда, от предков им остались лишь длинные и очень зубастые морды, длинное тело и наличие чешуи. А в остальном - небо и земля...
- Не страшно, - сказал он Тиаре, косясь на неё снизу вверх; Рэдклифф - знакомая фамилия, где-то он её слышал. Может быть, в зомбиящике. Ну, когда ещё платил за него. Или в каком-нибудь баре, где все те же программы можно глядеть бесплатно, купив себе лишь банку-другую какого-нибудь мерзкого алкогольного пойла. - Это просто зелёнка, через недельку сама сойдёт...
Ну да, ему-то действительно было не страшно: он мог месяцами ходить, хоть с ног до головы обмазанный ею, и проблемы внешнего вида для него не существовало. Он одевался экстравагантно, да - но не для того, чтобы привлечь чужое внимание, а для того, чтобы чувствовать себя - собой. Он, Мумр, не мог ходить в строгих костюмах или обтягивающих комбинезонах, он не мог играть на синтезаторе или курить сигареты. Эрик Оакенштумп ещё мог, хоть и с великою неохотою, а вот Мумрик - нет. Можно сказать, все эти приятные мелочи делали Эрика Мумром; до той поры, пока Мумр не вытеснил Эрика окончательно и не перестал зависеть от одежды и трубки. Хоть и был по-прежнему очень к ним привязан.
- Выходной? А, да... Какой-то очередной день или просто воскресенье?.. - взгляд на календарь ничего не дал: тот давно уже выполнял чисто декоративную функцию (на нём была репродукция какой-то картины с ночным лесом) и был прошлогодним. - А... меня зовут Мумр.
Юноша наконец встал; подумав немного, высыпал в руку Тиаре оставшиеся таблетки обезболивающего и принялся собирать своё сияющее разнообразие обратно в коробку. Будущие корпуса для фонарей - сейчас ещё просто стаканы, рюмки, флаконы, бутылки, банки и вазы - могли пока подождать, а вот убрать люциферин слдовало немедленно, потому что уже и у него самого начинала страшно болеть голова. А вот коту это очень даже нравилось - он никогда не упускал шанса погонять по полу сверкающую игрушку. Надо было спасать уцелевшее, ибо несколько кристаллов всё-таки раскрошилось...

- Не такой уж и раритет. Да к тому же она почти втрое дешевле того же хлоргексидина,  - пожал плечами Мумр, забрасывая в коробку ещё три кристалла. Послепенно вся разлитая по комнате бешеная радуга собиралась в один большой столп света, исходящий из коробки и рисующий на потрескавшемся потолке причудливый квадрат перемешавшегося разноцветья; это было бы даже красиво, если не было бы так ярко. Он просто не успел ещё рассортировать люциферин по цветам - эту коробку с бракованными кристаллами он выкупил у сторожа только сегодня. То есть, уже вчера, как сообщают часы на стене. Часы тоже были старинные, стрелочные... То есть, наверное, стоит сказать, что часы были ветхой древностью и всё, что представляло в них ценность - это их возраст. Но они до сих пор исправно тикали - а значит, не было нужды менять их на что-нибудь поновее.
Кот с неохотою отдал свои сияющие игрушки и принялся за стеклянные - а их Мумр не спешил убирать, успеется. Когда весь свет был собран обратно в коробку, он закрыл её, заклеил прозрачной лентой и даже сел для надёжности сверху. Ну, включив предварительно фонарики, развешанные по стенам. И хотя внутри был тот же люциферин, их ровный золотистый свет не вызывал никакого головокружения - наоборот, он создавал удивительное и умиротворяющее ощущение уюта...
- Это только вам так кажется, - рискнул, наконец, ответить Мумр своей невольной гостье и даже поймал её взгляд... но только на секунду - и тотчас отвёл глаза в сторону. Почему-то ему казалось, что он сейчас незаконно прикасается к тому запретному и порой заманчивому миру, который начинался за Пятнадцатым проспектом и всегда сиял электрическими огнями, из которых сотворил даже девять поддельных солнц - по одному над каждой большой площадью. Он бывал там всего несколько раз - когда его нанимали расписывать стены в элитных кварталах, и тамошние жители до сих пор казались ему обитателями другого мира. Куда ближе и понятней были его соседи, такие же островки ликтрического света в океане неплатёжеспособной и пустой тьмы - отец Бенедикт, последний священник безымянного бога, безумная бабуля Лауриз со своимми двумя дюжинами кошек, которые не только сами добывали себе пропитание, ни и её кормили, Миневра О, предоставлявшая убежище любому без документов и за умеренную плату, или бомж-философ Гарольд, кочующий через мрак запустения от одного пятнышка света к другому. Был у него особый дар завораживать людей своими зачастую абсурдными умозаключениями или он просто был до такой степени забавен - Мумр всё никак не мог определиться. Жизнь этих и многих других местных людей была проста и понятна, потому что в ней никогда не бывало много денег. А вот та жизнь, которая существовала в освещённых кварталах, где жили люди богатые или среднего достатка и которую каждый день показывали по зомбиящику, была невероятно запутанной и непонятной. Неудивительно, думал иногда Мумр, что у них всегда такие озабоченные и злые лица - ужасно трудно разбираться во всех этих условностях, которые связаны с деньгами!..
- На самом деле, у вас там всё горазду страньше... эм... есть ведь такое слово? А, неважно. Когда вас по зомбиящику показывают, только отец Бенедикт понимает, что там происходит, за Пятнадцатым. Особенно когда новости про деньги показывают - когда кого-то убивают или про искусство там говорят, ещё туда-сюда...
И вдруг его осенило. Гостья, кажется, подуспокоилась немного, но всё равно была хмурой. А есть одна вещь, которая отлично успокаивает нервы. Еда!
- Кушать будете? - спросил он, изготовясь к старту на кухню; ему и самому уже хотелось есть,да и кота он сегодня не кормил.

- Не, сосед, через три квартала живёт в бывшей больнице. Перебрался, когда её сократили, а до этого в подвале школы отирался... но та уже почти развалилась, а больничка ничего себе - как новенькая. Её даже от казённых коммунальных не отрезали - живёт себе, ни заликтричество, ни за воду не платит. Вообще, он у нас тут вроде бы как за дохтура, и я бы его позвал, но он не пойдёт ночью... Он же старый совсем. А вообще... он себя священником называет - правда, про Бога просто так не заговорит, его расспрашивать надо. Гарольд очень с ним любит про всякие сакральности разговаривать...
Иногда от волнения Мумр становился болтливым - как сейчас, когда взял Тиару под руку, помогая ей встать, и медленно повёл к лестнице. Кажется, обезболивающее наконец-то подействовало. Кот остался наверху, гонять стаканы.
До кухни они добирались ужасно долго. Наконец, он с изрядным облегчением усадил гостью, которую почти тащил на себе всю дорогу, на стул, быстро набил на телефонии код скорой помощи и четыре всем известные цифры, обозначавшие несчастный случай, - четыре двойки, - и, отрпавив короткое сообщение в долгий путь до ближайшей станции по замысловатому переплетению кабелей и проводов, полез в холодрыльник. Собственно, он тоже был ещё времён мумрового дедушки, массивный, угловатый и по-старчески дребезжащий - но всё ещё исправно работающий. "Умели же раньше делать", - мелькнуло в голове.
По части еды было негусто: из недр холодильной машины явилась банка с консервированной кукурузой, пучок квёлой петрушки, произрастающей на чердаке под белой лампой, и пакет с довольно неприглядным на вид (как, впрочем, и на вкус) соевым "мясом" - серой желеобразной массой, заменявшей жителям окраин масо настоящее. Настоящее мясо, как и фрукты, бывали в этом доме только по очень большим праздникам, а их было всего четыре: дни рожденья Мумра и Мили, Новый Год и День Летнего Солнцестояния, который старательно распространяли Гарольд и Бенедикт. Суть праздника была очень смутной и как-то связывалась с движениями светил над куполом, но оба уверяли, что праздник ужасно важный - а раз так говорит отец Бенедикт, значит, так оно и есть.
- Всё, что есть, - даже немного виновато сказал Мумр, заметив, как его гостья воззрилась на предложенное угощение. Руки сами собою пытались сотворить из всего имеющегося подобие удобоваримого салатика - жаль, что никакого масла не было, но за него мог сойти прозрачный соевый жир. - Машина приедет только завтра.
Ещё один атрибут, без которого жизнь в заброшенных кварталах немыслима, - продуктовый магазин на колёсах, приезжавший в их район по средам и субботам ровно в три часа дня и останавливавшийся против бывшей больницы. Вообще, он должен был продавать еду на бывшей базарной площади, но если и происходили здесь какие-то сделки, то только рядом с больницей - учреждением, продержавшимся на плаву дольше всего. Так что и с этой стороны старый Бенедикт устроился наилучшим образом.

Мумр неопределённо пожал плечами. Он не был согласен с Тиарой - быть может, виной тому воспитание, ибо родители не только сами каждое воскресенье навещали Бенедикта для духовных бесед, но ещё и детей сызмальства с собою таскали, - но решил оставить своё мнение при себе. Ибо, как говорил всё тот же священник, - "Никогда нельзя спорить с атеистом - именно этот спор погубил все старые церкви..."
- Всякое может быть, - только и сказал он, запихивая так изумивший гостью продукт в микроволновую печь. Говорят, даже такими приборами за Пятнадцатым уже никто не пользуется, мол, малая эффективность и опасные излучения... Но да им тут за опасными излучениями далеко ходить не надо - до ближайшей помойки или лежащего нынче в руинах какого-то завода. Да и электростанции под Куполом давно уже все атомные - и ничего, никто не жалуется. Только больных детей с каждым поколением всё больше, и скоро здоровых людей вообще не останется...
Единственное, что у серого желе было от мяса -это запах. Пищепром достиг немалых высот в области производства ароматизаторов, и любую дрянь можно было заставить пахнуть просто божественно. Вот и этот случай не был исключением: полный контраст между отвратным внешним видом и вполне себе мясными вкусом и запахом. Даде слишком мясным - как всё искуственное. Как почти всё, что привозит сюда машина.
- Это мясо, - честно сказал он девушке, немного нетерпеливо постукивая кончиками пальцев по печке. - Раньше его делали из сои или ещё какой-то травы, а теперь даже не знаю - говорят, вообще одна гольная химия осталась. Но есть можно, не умрёте.
Кот вальяжно спустился по лестнице - стекляшки ему быстро надоедали, а вот запах пищи, поплывший из недр микроволнушки по всему дому, не надоедал ему никогда. Оценив обстановку на кухне янтарным взглядом, зверёк вспрыгнул на колени к гостье и, мурча, принялся тыкаться мордочкой ей в губы, зная: от женщин проще получить угощение. Они любят ласковых и милых кис, и им редко приходит в голову, что час назад эта киса рылась в помойке.
Тем временем пища согрелась до едальной температуры и была незамедлительно подана на стол. Вместе с парой тарелок и вилок. Правда, запить всё это можно было только соком якобы вишнёвым цвета недососанного леденца и примерно такого же вкуса.

- На ты? Э... ну, ладно?.. - вроде бы согласился Мумр; хотя ему с трудом представлялось "тыканье" гостье из центральных районов. Как-то это... не по негласным правилам субординации, что ли. Но ладно, раз уж сама попросила - так ему будет гораздо проще.
Тем временем Тиара купилась на ласканья котейки и дала ему кусочек ненастоящего мяса; котик из вежливости понюхал подачку, а потом отвернулся с выражением высшего отвращения на морде, незамедлительно спрыгнул на пол и скрылся за холодильником. А Мумр засмеялся:
- Не, звери это не едят. Они ж не люди, в конце-то концов! Их не обманешь; а этот хвост вообще кормить лишний раз не стоит - он и сам себя кормит получше всяких людишек. К его услугам все помойки и крысы района. Он мне тут с месяц назад добычу хвастаться притаскивал - здоровенную такую крысину, метр с хвостом... И третий глаз на макушке.
Но в полной мере насладиться поздним ужином им не дали. Едва только юноша прилепил свою попу к табурету, как раздался стук в окно - да-да, прямо как в старинных загадошных романах. Обернувшись, он узрел стучавшую руку, ещё несколько секунд демонстративно торчащую в поле зрения; то была узкая и худая ладонь с длинными пальцами и давно не стриженными, но подозрительно чистыми ногтями. Правда, на этой руке имелись свежие царапины, наводившие на мысли о тех самых крысах переростках или кошках, которые способны ими питаться.
Рука исчезла, а Мумр растерянно глянул на Тиару и пояснил:
- Это Гарольд. Он всегда чует, когда где-то что-то едят; у него самого редко есть еда, вот он и ходит... в гости. В... ты же не возражаешь, если я его пущу?
Он в любом случае собирался пустить Гарольда. Ибо дама дамой, но самое позднее завтра к вечеру она укатит на карете скорой помощи в свои светлые районы; а Гарольд - старый друг, и он будет бродить по окрестностям ещё очень-очень долго. Единственное но - это его пёс. Самого Гарольда прокормить нетрудно, а вот его четвероногого друга... Хорошо ещё, он не так привередлив, как кот - ест всё, даже помои.

- А что, у вас там тоже водятся эти крысы? - искренне удивился Мумр. Он отчего-то думал, что жизнь за Пятнадцатым лишена таких неприятностей, как эти грызуны. Ну, травят их там может быть, или что-то в этом роде... - Кошки просто очень хитрые твари. Они знают, как справится даже с крысой, которая больше их раза в два... только я, честно, не знаю, как они это делают. Наверное, у них тоже есть какой-то козырь в мохнатом рукаве... С ва... твоего позволения, я пущу Гарольда.
Он нырнул из светлого кухонного пятначка в душный мрак коридора, добрался до входной двери и отпер; а через три минуты уже возвратился назад, к Тиаре, в компании новых гостей.
Сам Гарольд был высок, бледен, тощ и одет в строгий костюм серого цвета... точнее, это был бы строгий костют, не будь ему нескольких десятков лет от пошива, которые оставили на нём десятки заплат и пятен (и тем не менее костюм производил впечатление выстиранного и даже выглаженного), а так же не будь на него нашита, наверное, целая сотня разных пуговиц. Пуговицы были на груди, на плечах, на руковах, на спине, на брюках, на воротнике!.. Такому разнообразию мог бы, наверное, позавидовать любой магазин в Центре. Длинные тёмно-каштановые волосы были собраны в высокий лохматый хвост, а на скуластом лице сияла жизнерадостная улыбка существа, которое точно знает своё место в жизни и весьма им довольно. Следом за Гарольдом в кухню, мгновенно заняв почти половину ея и заставив кота удалиться с видом оскорблённой невинности, вошёл его пёс. Он был велик - размером с крупного пони - сер, космат и двухголов. Редкий случай, когда такой мутант оказался не только вполне жизнеспособен, но ещё и получал выгоды от своего уродства: бомж говорил, что его четвероногий друг обладает острейшим нюхом и умнее некоторых людей, потому как имеет сразу два вполне полноценных мозга.
- Госпожа Рэдклифф! Какая встреча! Поразительно! Восхитительно! Премного польщён! - ручка Тиары была подхвачена и поцелована в лучших традициях девятнадцатого века. - Надо же, какие гости порой случаются в наших краях. Надеюсь, Эрик вас не обижает? Хотя что я говорю, вас скорее обидит его кот, кстати, где он... О, это уже мне?
И бродяга плюхнулся на мумрову табуретку, взялся за вилку и принялся унрчтожать еду, которую хозяиндома только что разогрел для себя. Впрочем, хозяин не возражал: он не был особо голоден, а вот Гарольд, похоже, не ел дня три. Для него это вполне обычная ситуация.

Пёс уютно развалился на полу, заняв собою большую часть невеликой по размеру кухни; судя по всему, в отличие от хозяина он был вполне сыт и лежал спокойно, щурясь на свет и лениво ворочая ушами. Кот сунулся было на кухню, но, увидав вытянутую в проход массивную лапу, предпринял стратегическое отступление на самый высокий шкаф и наблюдал за происходящим с безопасной позиции. А кроме того, при желании с этой самой позиции он мог спикировать на голову любому из присутствующих, если того пожелает его непредсказуемая кошачья душа.
- А всё очень просто, - проговорил Гарольд, ненадолго отрываясь от скоростного поглощения пищи. - Вашего достопочтенного отца, миледи, показывают по зомби-ящику несколько чаще, чем стоило бы - можете потом ему это сказать, при такой частоте мельканья на экранах его светлый лик успевает несколько... надоесть... так вот, в отличие от Эрика госпожа Миневра О исправно платит за кабельное телевещание, а кошек своих надрессировала так, что никакой вандал не посмеет приблизиться к кабелю. Так вот, каждую среду и субботу я бываю приглашён на ужин и просмотр вечерних новостей. И, как я заметил, в каждом пятом сюжете с участием вашего любезного родителя, в кадр так или иначе попадает ваше имя... или даже ваше прелестное личико.
И снова принялся за уничтожение еды... которой, впрочем, очень скоро на его тарелке не осталось вовсе. Посему, когда рот освободился, бродяга сам перешёл в наступление:
- А что, позвольте узнать, вы делаете в нашем чудесном краю? Если вам понравилась наша больница, должен предупредить: её охраняют коты Миневры и старый Бенедикт...
- Чушь какая, - решился, наконец, вмешаться Мумр. - Леди... э... Рэдклифф вовсе не собирается покупать нашу старую больницу... я надеюсь. Она вообще тут совершенно случайно, верно?

Отредактировано Мумр (2012-06-15 18:37:23)

- Девяносто первая улица, сотый дом, - поспешил ответить Мумр, пока Гарольда вновь не понесло и он не начал нести  чушь. А то наплетёт ещё про Внешний Мир, постапокалиптическую землю, орбитальную станцию, тайный подземельный город... Это всё вполне в его духе. Самое главное, он потом и обосновать сможет - так что не придерёшься, и сам же свои построения в прах и разнесёт. - Район сразу перед внешным кольцом, рядом с четырнадцатой свалкой. Только, боюсь, вам нечем нам помочь - мы тут со всем справляемся и сами...
- Ну почему же сразу так нечем, - перебил его Гарольд, растёкшийся по табуретке, стене и столу (непонятно, как это выходило у него - с его-то худобою) и почёсывая свою псину за ухом. - Вы можете существенно поправить тут чьё-нибудь социальное или матерьяльное положение, выйдя замуж... ну, например, за меня. А чем не жених? Мужчина в самом расцвете лет, во владении содержу весь нижний город! Или нет, нет... Староват буду... А вот вам Эрик, Эрик Дубовый Пенёк, хотя вам он, конечно, сказался Мумром - я прав? Спаситель. Правда, недвижимость у него поскромнее: всего-то этот дом, несколько окрестных свалок, пустырь да люцифериновый завод. Зато, ха-ха, у него есть документ хотя бы на один из этих объектов. Ну, или можете пожертвовать чегой-нибудь нашей больнице, отцу Бенедикту, а то ему всё время не хватает денег на лекарства дороже бриллиантовой зелени и аспирина.
Кот свесился со шкафа, растянувшись, казалось, вдвое, и лениво поигрывал вихром на затылке Мумра, оболмевшего до такой степени, что язык отнялся. Он знал, конечно, что бродяга сморозит какую-нибудь несусветную глупость, но чтоб такую?!

- А почему сразу... - начал было Гарольд, но Мумр поспешно закрыл ему рот ладонью. Упорствовать в своём стремлении что-то ещё сморозить бродяга не стал и снова амёбно обмяк на стульчике.
- Он всегда такой, - почти жалобно сказал Мумр. - Вечно несёт всякую чушь. Больше слушайте...
Гарольд и вправду имел обыкновение говорить такое, отчего волосы дыбом вставали даже у таких привычных, бронированных психически персон, как Миневра О или отец Бенедикт. Хотя от его бредней порой бывала и польза. Например, это он научил Мумра видеть многочисленных обитателей старого дома: Домового, Барабашку, Камнеежку, Пылехвоста, Колотуна... и, конечно, Дубового Зайца. Заяц как заяц, только на голове меж ушей у него рос дубок о золотых желудях. Правда, Мумр, как не пытался, так и не смог научить даже Эмили видеть эту многочисленную шелупонь, зато чуть не был отправлен в Дом Милосердия на принудительное лечение. С тех пор он никогда никому о них не говорил... не сказал и Тиаре сейчас, хотя Заяц уже вовсю обнюхивал её ноги.
Меж тем вновь раздался звонок. К удивлению Эрика, которому снова пришлось бежать и открывать, - карета скорой помощи среагировала на вызов удивительно быстро, и хмурый фельдшер осведомился, кого тут убивали.
- Эээ... это за вами, - сообщил Мумр, вместе с ним возвращаясь на кухню. Кот заурчал и переместился со шкафа на холодильник, Заяц исчез где-то в углу. - Дохтура приехали...