»»» Из выжженых степей по заброшенной дороге »»»

Сначала Мумр думал, что это всё ему снилось. Потом у него заболела голова, и он подумал, что встреча с адовыми псами точно была - а вот эти странные звуки ему точно снятся. Подумать только! Ощущение такое, будто рядом водопроводный канал.
Солнце было таким ярким, что он чувствовал его затылком - ибо спал, по привычке, лицом вниз, подложивши руки под лоб. Трава тут казалась зеленей, чем во вчерашней степи, в рядом, буквально в четверти часа ходьбы, зеленел самый что ни на есть настоящий лес.
Как на старинных картинах.
Как во сне.
Он полнился звуками. Это там перекликались и пели - действительно пели! - какие-то звери, а может и птицы, это там, судя по всему, шумела вода. А ведь вчера, кроме голой равнины и гор вдалеке, он ничего не видел... Мумр тряхнул головой и решил: больше ничему не удивляться. Удивление - штука такая, его лучше приберечь для действительно чудесных вещей... А сейчас надо смотреть и запоминать, чтобы помнить эти минуты до самого конца.
Он встал, торопливо собрался, нахлобучил помятую шляпу и пошёл в сторону леса. Так бодро и быстро, как вчера, у него уже не получалось, по зелёная стена приближалась всё равно очень быстро...
И вот он, наконец, ступил под лесную сень.
ННастоящий лес был похож на городские парки под Куполом примерно так же, как искусственные светила над пощадями. Запахи окутали его плотным облаком, звуки носились вокруг и переливались, как настоящая музыка, и отчётливый теперь шёпот воды слышался всё ближе... И вот, наконец, он вышел к ручейку, весело бежавшему сквозь чащу. Поверхность его сверкала на солнце, и по светлому каменистому дну прыгали золотые блики. Какие-то малюсенькие букашки сновали в воде, по воде и над водой, заполняя тишину деловитым гулом, сквозь который временами прорезывались птичьи трели. Почти благоговейно Мумр опустился на колени на поросшем мягкою травою бережку, обеими руками зачерпнул воду - она была ледяная; поднёс к лицу, вдыхая её сырой густой запах, и сделал пару глотков. Вот удивительно - казалось бы вода, она везде вода. Но на вкус она была совсем, совсем не такой, как дома...

Валяться на траве, заглядывая в ручеёк и подставляя спину тёплому солнышку, оказалось удивительно приятно. Мумр снова вытащил флейту, пару раз подносил её к губам - но, помня встречу с волками, не решался извлечь из неё ни одной нотки... Оставалось только прикрывать глаза и слушать, как удивительно тонко и просто сплетаются воедино звон водяных струй, шёпот ветра в высокой прибрежной траве, вздохи его в кронах дерев, птичьи трели и многоголосый насекомый хор. Где-то квакала лягуха - этот поразительный звук нельзя было не узнать, даже если ты о нём только читал...
А потом он увидел сороку. Это создание тоже нельзя было не узнать, а кроме того, сорок он видал в детстве в зоосаду, когда билет туда ещё был семейству Оакенштумп по карману. Правда, эта птица была куда больше довольно хилых сородичей из-под купола, и куда ярче, да что там! Она была настоящим произведением искусства. Золотую роспись на чёрных перьях словно выводила рука художника, а на когтистых чёрных лапках блестели металлические колечки, словно браслетики на руках какой-нибудь модницы. И вот они, между прочим, вселили настоящее смятение в душу человека. В самом деле, не могла же сорока сама сделать их - ну, а даже если и нашла эти вещицы в горах старого хлама, которые оставили после себя люди, как это и зачем это она их на себя напялила? А уж та штука, которая была на её спинке и была ужасно похожа на седло... Что это - цивилизация полевых мышей или больших насекомых, которым больше не преграждает путь циклопическая громада человечества? Или просто галлюцинация?
Галлюцинации у Мумра бывали нередко. Они начались ещё в детстве, когда он навернулся с балкона, и стали привычным и частым явлением после того, как ему довелось поближе познакомиться с тем самым "искусством боли". Врачи говорили - это от нервных переживаний и от электрошока. А ещё врачи выписывали гору таблеток (благо, медицина оставалось бесплатной - в отличие от большинства вещей под Куполом), но их Мумр просто выбрасывал. Кому захочется лечиться, если ты совершенно здоров и к тому же обладаешь весьма незаурядным видением мира? Ну, а восемь строчек диагноза неразборчивым медицинским справочникам больше волновали Эмили, чем его самого...
Ну, а когда птица почти по-человечьи засмеялась и отвесила земной поклон, сомнений у него не осталось вовсе. Мумрик радостно рассмеялся в ответ и учтивно снял помятую шляпу. А потом взял таки в руки флейту и заиграл мелодию весёленькую и простенькую, чтобы подходила к этому солнечному дню.

"Всё страньше и страньше", - с какой-то поистине безумной весёлостью подумал Мумр, наблюдая, как приплясывает расписная птица, как сверкают на солнце золотые узоры. Не каждому человеку, пожалуй, дано так танцевать!.. Даже хорошо, пожалуй, что у него есть этот длиннющий диагноз - можно просто радоваться и не думать, что всё это, пожалуй, уже слишком. Что его покусали дикие звери и от него теперь соблазнительно пахнет кровью. Что происходящее сейчас больше напоминает сон или бред сумасшедшего. Безумцу незачем задумываться о реальности происходящего - он может просто наслаждаться... Ну, или страдать - это уж как повезёт. Мумру повезло - его сумасшествие было вполне себе радостным.
Лес отвечал, лес играл вместе с ним. Чудно это было, непривычно, но славно. Казалось даже, что среди шума листвы и журчанья ручья, стрёкота букашек и птичьего пенья к нему присоединились настоящие инструменты... Или не казалось? А, впрочем, какая разница! Главное, солнце светит, а сорока танцует...
Стоило ему перестать играть, как странная птица порхнула к нему и протянула крыло - точь в точь как какая-нибудь важная персона. А что, она, между прочим, похожа на какую-нибудь деловую леди; строгий костюм украшен ажурным узором, и цацки тоже присутствуют. Мумр рассмеялся и легонько пожал протянутую "руку":
- Деловая колбаса!..

Как зачарованный, уставился Мумр на птичку, точнее, на её украшения. К его изумлению, на браслетиках оказались... надписи! Буквы выведены так замысловато, что их еле узнаёшь, но тем не менее читаемы, однако разобранные слова удивляют ещё больше - смысл их непонятен. Холодной стайкой пробежали по спине мурашки: ну, точно, галлюцинации. А может быть, всё вокруг - всего лишь бред, и ни в каком он на самом деле не в лесу, а лежит на больничной койке, под капельницей?.. Тряхнув головою, человек решительно запихнул эту мысль как можно глубже, чтобы не портить себе удовольствие. Пока он тут - надо наслаждаться, потому что дома не будет такого воздуха, такого леса, такого неба, не будет звёзд и ручьёв...
Когда Мумр подумал о ручье, его осенило. Он вытащил из рюкзака объёмистую металлическую флягу и вылил в кусты всё его содержимое - стерильную дистилированную воду; потом наполнил её водицей из ручья, старательно забивая в глубину забытия тревожные мысли о неизвесной заразе, которая может плавать в этом ручейке. Ха, да если он сейчас всё равно в психдиспансере, то пить он может что угодно - хуже не будет.
И вдруг он совершенно отчётливо услышал... нет-нет, точно! Кто-то в лесной чаще играл на свирели. Во рту мгновенно пересохло, и сердце забилось как бешеное. Мумр поспешно завинтил крышечку фляжки, забросил её обратно в мешок, снова схватил флейту и ответил - такой же короткой и звонкой, только немного дрожащей трелью. И, опустив инструмент, стал напряжённо ждать.

Мумра аж дрожь пробрала, когда на его трель снова раздался ответ. Это такая игра. И. чёрт побери, какая захватывающая игра!.. Всё ближе и ближе раздаются "ответы", всё громче и громче, и вот уже человек все глаза проглядел, высматривая в лесных кустах новое движение. Того, кто тоже играл, там, в глуши. Уж очень ему хотелось поглядеть на это существо. Да, окажись это человек, такой же бродяга, только нашедший брешь в Куполе чуть раньше - его постигнет величайшее разочарование... Он чувствовал себя первопроходцем на чужой планете, первооткрывателем далёкой и чужой земли, и от этого кровь буквально вскипала. На всякий случай он обратно напялил свою шляпу - и сразу же из чаши выглянуло создание, вид которого заставил поднявшегося было на ноги Мумра застыть восковой фигурою.
Лицо у него было почти человеческое, такое открытое и наивное, почти детское; Но кроме личика и туловища, ничего человеческого в нём нет. Чем-то он похож на сатира из древних легенд - монатыми копытными ногами, например, или развесистыми рогами... хотя у тех были не такие рога? А, не важно. У него есть даже хвост, и он виляет. Уж чего угодно ожидал Мумр, но только не такого. Но, если подумать, это славное (а он почему-то уверен, что оно очень даже славное) создание прекрасно вписывается в открывающуюся ему картину мира за древними дряхлыми стенами. Поэтому человек решил - приберечь удивление на потом, а пока просто улыбнуться и помахать рукой. Уж такой-то жест наверняка поймёт любой дикарь. А если он умеет играть музыка - значит, совсем не дикарь, верно?..
Про сороку он тотчас и думать забыл. Тут поинтересней кино показывают.

Услыхав столь замысловатое приветствие, Мумр растерялся окончательно. Ну и что прикажете отвечать? Простое "Здравствуйте" после такого пожелания уже никак... Человек снова снял свою несчастную шляпу, отвесил нелепый поклон и тоже протянул руку; сначала осторожно дотронулся до "олешки" самыми кончиками пальцев - тот не пропал, оказался вполне себе мателиальным, тёплым и живым. Потом таки пожал предложенную... руку или лапу? Наверное, скорее всё-таки руку. И не придумал ничего умнее, чем:
- И тебе не хворать...
Странно звучат слова этого лесного малыша. Будто на одном языке они беседуют, да на разных наречиях - понять можно, хотя порою и трудновато, и надо подключить голову. Речь эта звучит как будто по-старинному, и в то же время не совсем так. Это трудно объяснить даже самому себе, и проще будет, пожалуй, и дальше думать, что всё это сон или бред и ничего плохого случится с ним не может. Впрочем, если подумать - может быть, уже случилось. Может быть, лес, и ручей, и сорока, и этот странный юноша привиделись ему после нападения жуткой собачьей своры - а сам он, опять же, в больнице под капельницей... или хуже того - лежит где-нибудь на земле в забытии и болеет от кровяной слабости и какой-нибудь неизвестной заразы. И на самом деле не проснулся, а так и лежит в спальнике рядом с четырьмя фонарями, свет которых еле заметен под дневным ярким солнышком. От таких мыслей - пожалуй, более всего похожих на правду - Мумру сделалось так жутко, что это отразилось на лице его, но всего за мгновение. Он обладал нередким для безобидного счастливого психа талантом забивать неприятные мысли как можно глубже и дальше, туда, откуда они не смогут его потревожить. По крайней мере, пока. Возбуждённый до крайности, он не замечает ни всамделишной слабости - ибо крови вылилось таки изрядно - ни лёгкого озноба, который легко списать на нервные переживания.

Прикосновение не развеяло чудесных видений, как боялся Мумр, протягивая руку. Странный парнишка оказался вполне себе плотным, живым и тёплым, и ладонь человека сжал с удивительною силой. Впрочем, сил удивляться действительно уже не осталось. Пожалуй, если бы сейчас на лужок с песнями и плясками выскочила бы целая толпа таких существ - он только улыбался бы и махал рукою.
- Мумр, - представился он в ответ. - Просто Мумр.
Тем временем его облачение подверглось очень внимательному изучению. Тоже ничего удивительного - оно и дома-то притягивало косые взгляды... Не то, чтобы ему это нравилось - нет, на это ему было глубоко наплевать. Пусть смотрят, ежели любопытно. Ему нравилась сама одежда - а Мумр был достаточно сумасшедшим, чтобы не заморачиваться особо мнением общества и делать то, что хочется, а не то, что надо. Конечно, если это не выходило за рамки приличия, установленные строгим по меркам Ковчега воспитанием...
Слова насчёт его "странного" вида вызвали лишь улбыку - человек мог бы ответить что-нибудь о том, насколько странен вид самого его собеседника, но не стал. На всякий случай. Вдруг обидится? Если и у тебя, и у всего твоего семейства есть рога, копыта и хвосты, то, наверное, любое лишённое их существо покажется странным. Решив так про себя, Мумр ответил:
- Там, откуда я пришёл, было много дыма. - "Конечно, это был не совсем дым и не только дым, но как ещё ты можешь охарактеризовать запах угара и химической очистки воздуха?.." - Да, я встретил диких собак, и им очень не понравилась моя шляпа, а может, моя музыка...
Да-да, именно так. Эрик до сих пор не мог взять в толк, кто и почему на него напал, и волки по-прежнему оставались сворой одичалых собак с непонятными мотивали, но красивыми ночными песнями.

- Да нет, беды нету, - Мумр пожал плечами и в очередной раз нахлобучил шляпу. Без неё он чувствовал себя как-то неуютно. Как будто вообще без всякой одежды. - Как всегда - у кого-то всегда беда, а он весёлый; кому-то позавидовать можно, а он недоволен... А дым был всегда.
А сам во все глаза рассматривает странное чудо-юдо. Удивления и впрямь уже нет, есть только бесконечное любопытство - как, похоже, и у самого малого. От него пахнет лесом, - а кроме того, прибитое вонью Периметра обоняние Мумра не в силах выделить иных запахов. А, впрочем, и не надо: от того, что бьёт в нос, и так кружится голова. Вот, например, цветы, - розовые цветочки на колючем кусту; не каждые духи пахнут так одурительно!
- Из Авалона? Нет; а это где? - незнакомое название насторожило человека. Там что, живут такие же, как он - люди? Спокойно пережившие века безо всякого Купола? Надо будет спросить..
- Ну да, собаки: огромные такие, серые, косматые, мордастые... - и Мумр вдруг замолк, и мысль в голове взбурлила так, что мозг забулькал. - Погоди-ка. Так это что, волки были?..
Удивлению его не было предела. Надо сказать, о волках он знал не так уж и много - эти звери не прижились под куполом и благополучно почили в первые же годы изоляции; картин с ними в зоосаду тоже по каким-то причинам не сохранилось - возможно, просто не успели нарисовать, а на тех сокровищах искусства, которые были спасены из гибнущих городов и теперь были не в частных руках, а на всеобщем обозрении, изображений этих зверей тоже не было; даже в сказках, где злые волки упоминались неоднократно, Мумр видел всего одну картинку, - и то тамошний волк больше напоминал человека в рваной одежде с уродливой пёсьей головой. Ну да, волки ведь - предки собак, об этом любой школьник знает. Кусочки проворно сложились в целую мозаику, и по спине пробежали мурашки: он видел настоящих волков! И те его, между прочим, чуть не сожрали.

- Бывает, очень даже, - Мумр покорно снял шляпу и стянул повязку, уже пропитавшуюся сукровицей. - У нас весь дым - без огня, уже очень давно... Только никакого Авалона у нас нет. А что, там тоже люди живут?
Он ненадолго замолчал, наблюдая за действиями рогатика. Бутылка была деревянной, немного несимметричной, но, тем не менее, вырезанной с большим искусством и умением. Нигде не трещинки, ни щербинки, на месте сучков - гладкие тёмные глазки. И запах из этой бутыли пахнул такой резкий, такой странный, что человек невольно сморщился: аромат трав был, конечно, по-своему приятен, но горек...
- Там не было воды, где я их встретил. А до ручья до добрался совсем недавно - и было как-то не до того. Буду очень признателен, если поможешь, - я так торопился в этот раз, что забыл аптечку...
Смех, - даже нет, не так, хохот рогатика показался сначала Мумру обидным, но он тотчас подумал, что для него - обитателя лесов и степей под открытым небом - и впрямь, ни разу в жизни не видеть волка - нонсенс. Конечно, ему смешно - тут, наверное, этих волков как собак под Куполом. Подумав так, он тоже засмеялся - уж очень заразителен был хохот лесного парнишки. А потом, когда оба немного успокоились, добавил:
- А я не сид. Кстати, это кто такие - сиды?
"Может статься, как раз те, которые в этом самом Авалоне живут. Любопытно было бы на них поглядеть... И на Авалон этот... Судя по всему, тут, если дорогу знать, не так уж и далеко - вот и отлично! Значит, завтра или даже сегодня - руки в ноги и вперёд, пока еда не кончилась, а то кто знает, что из здесь растущего и бегающего съедобно без последствий..."

- Можно и так сказать, - засмеялся Мумр, послушно садясь на траву; ему подумалось, что пускаться в подробные объяснения про заводы, канализацию, утилизаторы и прочие малоприятные вещи типа постоянно горящих по недогляду и хулиганству громадных помоек (горящих, как правило, и в самом деле почти без огня - мрачным исподним тлением под коркою спёкшейся пластмассы, зато рождая целые тучи угольно-чёрного, удушливо-вонючего дымогара) не стоит - займёт весь день, а собеседник рискует вообще ничего не понять. Так что пусть думает про алхимическую лабораторию. Слово-то какое! У них что - как в древности, алхимия и колдунство? Судя по всему, да...
А вот после слов о людях он моментально перестал не то, что смеяться - улыбаться. Дело преобетало удивительный поворот, а вместе с тем - некоторую ясность. "Интересно, а хватило ли эволюции тех веков, что стоял в целости Купол, чтобы не только оправиться от людского следа, но и породить столь великое многообразие жизни... сверх того - ещё и разумных созданий? Да, судя по всему, не одного вида. Или всё-таки я брежу? - тут он сморщился, потому что на его погрызенный затылок полилась остро пахнущая жидкость - а кусалась она не хуже вонючего медицинского спирта, надо сказать! Хотелось думать, что и обеззараживает так же. - То-то бы поразилась Мили. Или отец Бенедикт, который всё гадал, куда ж деваются людские души, если население Периметра постепенно вымирает, да и зверья больше не становится... Ха-ха-ха! Теперь у меня есть ответ для этого старого чудака. Вот бы притащить их сюда!.. Но, Морра меня побери, ну и дела - я сказка! Чудно-то как."
- Нет, мой дом не так уж и далеко, - ответил он. - И я не кралл, и не фея, и не как ещё ты сказал?.. В общем, я сказка, ага. - Он обернулся и одарил Таннара самой по-детски дружелюбной и беззащитной из своей большой коллекции улыбок. - Человек я.

Вид у Таннара сделался такой, что Мумр невольно снова засмеялся - только сдавленно и в кулак, чтобы не обидеть лесного жителя. Ситуация становилась всё смешней и смешней - а птички всё так же пели, всё так же журчал ручей и квакала в нём лягуха, не смотря на то, что в их мир вторгся чужак. Да, Мумр хорошо помнил длинные истории, которые рассказывала ему мама, потом отец Бенедикт, последний священник под Куполом, потом сухо и сжато, без эмоций, без эпитетов - учебники истории в школе и колледже... А ведь, по сути, в этот чистый новый мир снова пришёл самый страшный зверь, сгубивший его когда-то, - человек. Сам по себе безобидный и даже доброжелательный, он успел уже принести в мир первую смерть. А ведь за ним придут другие - так называемые здравомыслящие люди. Первым делом они перестреляют волков и прочих хищников, а потом, быть может, возьмутся и за сородичей Таннара, и за этих загадочных краллов, сидов и фей... А названия-то какие, прямо как в сказках старинных. Ручей загонят в трубу, лес пустят под пилу, воздух тоже, как внутри Периметра, станет пахнуть вечным едким дымом... Мумру сделалось страшно. "Зачем вообще появилась эта брешь, - подумал он, - Зачем вообще получилось так, что мы нашли путь наружу?.. Хотя, может быть, всё не так уж страшно, - похож, здесь есть, кому постоять за странный новый мир. Хотя это означает войну - человек слишком привык быть хозяином планеты, чтобы допустить даже мысль, что отныне у него множество соседей. А война - тут и родители, и отец Бенедикт, и преподаватели в колледже и школе были единодушны - самое великое зло, которое только бывает на свете."
И он в странном положении в этой будущей войне - вроде и не с людьми, ведь сбежал же, и уж точно не с местными обитателями, ибо всё-таки человек. Представитель народа, от которого остались лишь непонятные руины и страшные сказки. Как когда-то люди помнили о гигантах, стёртых с лица земли потопом.
- А я серьёзно, - сказал он рогатику, растягиваясь на траве. Боль отступила, и можно было бы в полной мере наслаждаться жизнью, если бы не мельтешенье тревожных мыслей. - Я пришёл оттуда - жест в сторону опушки, - с голой жёлтой равнины... Там была когда-то асф... каменная дорога, но от неё почти ничего не осталось. Там есть большая круглая гора - это на самом деле никакая не гора. Она внутри пустая, и там живут люди - там наш последний город. Мы жили под горой так много лет, что никто даже не знает точно, сколько. - Мумр засунул в рот травинку - вкус был приятне и чуть горьковат. - Мы думали, что снаружи остался только ядовитый воздух и мёртвая земля, пока не нашли дырку в стене... Ну, знаешь ведь - даже самые прочные стены (а это была очень прочная стена) когда-нибудь рушаться. Об этом у нас пока ещё почти не знают - я узнал по большому секрету. И убежал сюда. А тут - трава, лес... волки. Всё как в старых легендах, как на древних картинах. - По травинке деловито ползла букашка; Мумр задержал на минуту дыхание, чтобы не спугнуть её - но она всё равно улетела. - А дым у нас потому, что всякую вещь мы делаем из металла, бетона и пластика - а от этого всегда бывает дым. Едкий, вонючий. А ещё иногда свалки поджигают, когда мусор ждёт срока на утилизацию, и вообще... Ну, вобщем, все так привыкли к этому дыму, что его даже не замечают.

На удивление мумрово, юный Таннар не стал пужаться - а ведь должен был, ибо, насколько понял человек, он был кусочком какой-то большой страшилки про род человеческий. Ну, может быть, и заслуженно - а может быть, это всё восемь строчек диагноза, и... И... И?..
Воистину, детское бесстрашие и любопытство, ещё не покинувшие сей разум, не знают границ - лесной житель буквально завалил Мумра вопросами, cовершенно по-ребячьи радуясь столь удивительной встрече - и настроение его было столь заразирельно, что тяжёлые мысли сами собою испарились из головы беглеца, и на лице его снова расплылась широкая улыбка... которая становилась всё удивлённей и удивлённей по мере того, как парнишка заваливал его всё новыми и новыми вопросами. И когда у того, наконец, кончился воздух и на полянке повисла неловкая тишина с невидимыми, но ощутимыми знаками вопроса, роящимися вокруг (о да, Мумр из почти видел и точно ощущал), всё, на что его хватило, было:
- Надо же... а я никогда не думал, что мы наизобретали столько коробок.
Потом засмеялся - до того нелепая получилась фраза. И продолжил:
- Нет, в них трудно запутаться - тем более, что все эти вещи мало похожи на коробки. Раньше были, а сейчас не похожи... - Он посмотрел на небо и неожиданно для самого себя сказал: - А ещё у нас под Куполом висит девять солнц - не настоящих, конечно. Они жёлтые и довольно тусклые по сравнению с этим вот, а ещё раз в месяц их нужно выключать, чистить и заряжать, чтобы могли светить дальше. Самое красивое солнце висит над главной площадью - однажды оно упало, и с тех пор под ним сделали клумбы, по которой нельзя ходить. Если опять упадёт - хотя бы никого не придавит. Вот... Эти солнца, они горят всегда, но в домах всё равно надо зажигать фонари. потому что они освещают только площадь, над которой висят.
И умолк, думая, что бы ещё поведать этому юноше, раз уж он так сильно хочет услышать про людскую жизнь. Мумру не очень хотелось рассказывать о бандитах, которым никто давно не указ, о химических запахах, которые не в состоянии вывести никакая система очистки воздуха, о грустных деревьях, которые ломают и рубят не смотря на огромнейшие штрафы, о заводах, которые до сих пор выбрасывают в воздух ядовитый дым, а в воду - всякую дрянь, потому что им крышуют бандиты, которым никто не указ и никто не страшен... Но всё хорошее, что он мог припомнить из людской жизни, неизбежно тянуло за собой весь клубок гадости, и избавиться от неё было очень трудно.
- А звёзды так и не сделали, - добавил он зачем-то. - А жаль - они ужасно красивые...

- Неееет. Луна у нас одна - и то в планетарии. А тоже, наверное, оченно зря...
Сказавши так, Мумр вновь взглянул на небо; небо было светлое и лёгкое, так, что понималось сразу: там нет никаких бетонных циклопических стен, там просто постепенно начинается звёздная бездна. Вот бы где ещё побродить!.. Ну, или полетать, тут уж как получится; главное, побывать бы. Увидеть, как постепенно крохотные мерцающие звёздочки превращаются в громадные шары раскалённого газа - такие, какие были нарисованы на стенах в планетарии. Тоже по-своему красивые...
- Отчасти да, - заговорил он снова. - Это скорее как жидкий камень - его укладывают наземь, и он застывает... Хотя сам процесс неприятный и очень вонючий, у нас когда под окнами чинили дорогу, я чуть не задохнулся. А машины... Ну, самоходные колесницы, как ты говоришь, - они, конечно, остались, но только на ликтрической тяге. У нас слишком мало воздуха, чтобы так бессовестно его портить движками внутреннего сгорания. Фабрикам квоту на выбросы ещё кое-как пробили, а машины все пришлось менять, а то б мы точно вымерли.
"Впрочем, отсутствие вредных выбросов всё равно не мешает владельцам машин носиться, как угорелым. Даже наоборот - ликтрическая машинка подороже бензиноядной будет, поэтому за рулями всё сплошь богачи. И никого уже не бояться - ведь от всего на свете можно откупиться... Кроме смерти и болезни, пожалуй."
Слова о магии и "биении сердца земли" вконец его озадачили. С одной стороны - средневековые бредни, порождённые недостатком знаний об устройстве мира; а с другой... Ну копытно-рогатые люди ведь тоже были когда-то выдумкой? Кто знает, может они и вправду научились колдовать? Вот было бы здорово - увидеть в действии настоящее волшебство.
- У нас магия - сказка, фокусы или обман. Как мы у вас, наверное. - Мумр повернул голову к своему собеседнику и вперил в него на удивление пристальный взгляд. - Я никогда об этом не задумывался... Да мне, наверное, и не понять - я их никогда не слышал, разве мне может быть без них одиноко?..
На секунду повисла неловкая тишина, а потом человек опять заговорил:
- У нас есть одна большая река, а вот ветер только от вентиляции. А одежда... Каждый одевается, как хочет, но я, наверное, один такой. Для моих сородичей такая одежда - и неудобная, и непрактичная, и слишком вычурная, потому что почти как старинная. Наверное, поэтому ты меня за сида и принял. Кстати, о колдунстве! А ты сам умеешь волшебствовать? Хотя бы чуть-чуть?

"Сидх, - подумал Мумр, - так вот как ты зовёшься, рогатик! Ну, давай поглядим на твою магию..."
Амулет ему понравился - он был прост и по-своему изящен, а когда воображение подрисовало к нему камни недостающих цветов - обрёл в глазах человека восхитительную лаконичную завершённость, а смысл, который он имел уже сейчас, был прост, но изящен. Но созерцать его долго не вышло: Таннар таки продемонстрировал свою магию, и Мумр окончательно забыл обо всяких других вещах.
Ещё бы! Ему, знаете ли, как-то не доводилось раньше слышать, а тем паче видеть, как кто-то превращается в оленя. Даже будь тут жульничество и обман зрения - невозможно же было скрыть его здесь, где только невысокая трава и солнечный свет. Да и какая рогатая тварь даст напялить на себя шнурок с кулоном? Ведь это страсть только разумных существ - увешивать себя ненужными безделушками...
- Я... верю, - едва смог выговорить Мумр - и только тогда рот соизволил закрыться. Он встал, как во сне, подошёл к чудесному животному, глядя в лукавые глаза - а они ни капли не изменились, единственное, что осталось в олешке от Таннара... Да он, собственно, и оленей-то видел лишь на картинках, а посему к бескрайнему изумлению добавилось ещё какое-то благоговение, что ли. Он осторожно коснулся пальцами морды, покрытой короткою шёрсткой - олень был тёплый, плотный, вполне себе живой. - Это... это... Это же!..
Но что "это же" было - такого слова он  так и не нашёл в своей памяти. Слова закончились.